Война застала врасплох. Сусанна Баранова – дочь военного, служившего в царской армии унтер-офицером, — училась в химико-механическом техникуме. С первых дней девчонка твердо решила, что тоже должна внести свою лепту в освобождение страны от фашистов. Как только в их село была эвакуирована швейная фабрика, на которой шили обмундирование для военнослужащих, Сусанна устроилась туда швеёй. Работала вечерами. Там же раненный из госпиталя лейтенант организовал среди работниц кружок, обучал военному делу.
- Мы собирали и разбирали оружие, стреляли, — вспоминает Сусанна Алексеевна. — У меня всё получалось хорошо, видимо, от отца что-то передалось.
Сусанна с нетерпением ждала восемнадцатилетия, чтобы отправиться на фронт добровольцем. Когда в военкомате объявили набор в снайперскую школу, не раздумывая, подала заявление. Мама, узнав об этом, долго плакала, Сусанна в списке была самой молодой.
В мае 1943-го года она поступила в Центральную снайперскую школу, что располагалась под Москвой. Признаётся, что было нелегко.
- Вставали в 6 утра, отбой – в 23:00. Пару месяцев нас гоняли на марш-броски по 40–50 километров. И в грязь, и в дождь – никаких поблажек. На нас не смотрели как на девушек, мы были солдаты. Поначалу очень сильно уставало плечо от винтовки, но со временем привыкла.
Уже в апреле 44-го Баранова получила направление на фронт. «Работала» она в паре с Тамарой Балашовой из Красноярска. После войны их пути разошлись, и они больше не встречались. Но тогда поступки отважных девчонок были настолько дерзкими и смелыми, что удивлялись даже немцы. Под Витебском ночью снайперши пробрались в разрушенный дом, напротив – немецкие траншеи. Молодые девчонки оказались буквально под носом врага, их разделяли всего тридцать метров. На утро, когда поднялось солнце, немцы оказались, как на ладони.
- Трое суток мы вели «охоту», — говорит Сусанна Алексеевна. – Немцы не могли понять, откуда стреляют. Но оставаться долго там было опасно. Когда пробирались обратно к своим, нас заметили и хорошо обстреляли. Я упала на землю, два часа лежала и не двигалась: делала вид, что мёртвая. Потом все же встала, так под пулями и бежала… Одна просвистела у моего виска, задев на голове волосы, другая слегка поцарапала живот. Осталась жива. Тогда мне казалось, что меня словно кто-то охранял.
Сусанна Алексеевна тяжело вздыхает и, помолчав, тихо добавляет: «Война – это как страшный сон».
- Не всегда была возможность вывести всех раненых с после боя. Ложились спать на ночь поближе друг к другу, прижимались, чтобы не было холодно. Бывало, что вечером солдаты ещё раненные, а наутро уже мёртвые, а ты среди них… Попадала под артобстрел, когда земля колышется под тобой, словно живая. Много лет прошло, а я вспоминаю, как мы заходили в деревни, разбитые немцами. Разрушенные дома, которые ещё догорали и дымились, в воздухе стоял запах гари. И виселицы иногда…
Победу Сусанна Баранова встретила в ста километрах от Берлина. Радовались – не то слово. Ликовали! Все обнимались и целовались, а по щекам текли слёзы. Сколько же горя принесла эта война. А потом была дорога домой — в родное пермское село.
- От железнодорожной станции шла пешком, — рассказывает Сусанна Алексеевна. — Оставалось километров пять, когда повстречался односельчанин на лошади. Завидев меня, резко развернулся и погнал обратно, как оказалось, чтобы первым сообщить матери, что я возвращаюсь. Через некоторое время вижу: мама бежит навстречу со всех ног. Обняла меня и плохо ей стало, рухнула на землю. К тому моменту она получила похоронки уже на двоих сыновей.
…После войны Сусанна Баранова много лет отдала службе в уголовном розыске, но это уже другой этап её жизни.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.